Никогда не говори «никогда», или Секреты успеха Николая Науменко

Николай Андреевич Науменко – зубр в книгоиздании, один из самых авторитетных российских редакторов, стоял фактически у истоков создания АСТ в далеком 1991 году. Его невероятный кругозор, опыт, издательское чутье позволили 10 лет назад создать очень успешную редакцию Neoclassic, выпустить не только шедевры отечественной и мировой классической литературы, но и открыть новые имена для наших читателей.

«Классика и то, что станет классикой»

Светлана Зорина: Николай Андреевич, давайте начнем наш разговор с истоков образования редакции Neoclassic. Как она создавалась?

Николай Науменко: Редакция возникла уже после всех преобразований, после того, как АСТ было куплено Олегом Евгеньевичем Новиковым. Началась перестройка, переформатирование старого издательства. В процессе выделились три больших департамента: детской, прикладной и художественной литературы. Каждый департамент делился на редакции. Так появилась редакция Neoclassic. Организационно мы оформились во второй половине 2012 – начале 2013 года. С тех пор я рулю этой редакцией.

Кто-то пошутил, что «НеоКлассика» – это «Науменко Коля». Огромный блок классической литературы оказался тогда в моих руках, поэтому слово «классика» напрашивалось само собой, и кто-то из наших редакторов предложил такое название. А потом появилась эта шутка. Так она и живет, и хорошо дополняет наш девиз: «Классика и то, что станет классикой».

Neoclassic – основные цифры за 10 лет

Издано 1354 наименований, совокупным тиром: свыше 46 000 000 экз.

Каждый месяц выходит 8 новинок

Топ-10 за 10 лет

1. Джордж Оруэлл — 1984

2. Эрих Фромм — Искусство любить

3. Олдос Хаксли — О дивный новый мир

4. Эрих Мария Ремарк — Три товарища

5. Оскар Уайлд — Портрет Дориана Грея

6. Уильям Голдинг — Повелитель мух

7. Эрих Мария Ремарк — Триумфальная арка

8. Энтони Берджесс — Заводной апельсин

9. Михаил Булгаков — Мастер и Маргарита

10. Джейн Остен — Гордость и предубеждение

Светлана Зорина: То есть вы сосредоточились на бесспорной классике и книгах, которые авансом определяете в классики?

Николай Науменко: Нет, не то чтобы авансом. Да и кто мы такие, чтобы раздавать авансы? Сейчас, спустя уже десять лет, «все смешалось в доме Облонских»: выходит множество книг, которые вызывают вопросы. Классика ли это? Что вообще есть классика? Кто это определяет?

Светлана Зорина: А как считаете, что можно назвать классикой?

Николай Науменко: Если живет – значит, классика. Если книгу держат не на «искусственной вентиляции легких», если она сама находит читателей и продолжает жить даже спустя сколько-то лет после выхода в свет, – это классика. Сейчас я вижу и по своей серии, и по сериям коллег, что оживает советская классика. В свое время она успела в зубах навязнуть. Скажем, «Тени исчезают в полдень» Анатолия Иванова или «Хмель» Алексея Черкасова опять зажили нормальной жизнью. Объяснить причины этого мне сложно, пусть подумают специалисты. Почему «Горячий снег» Юрия Бондарева продается, а «Навеки – девятнадцатилетние» Георгия Бакланова нет?

Светлана Зорина: А Гроссман, например, «Жизнь и судьба»?

Николай Науменко: С Гроссманом не все так просто. Поскольку все права на Гроссмана – у агентства Эндрю Нюрнберга, его сложнее издавать. Там достаточно большое количество требований, многие из которых непросто соблюсти.

Светлана Зорина: Если мы заговорили про военную тематику, то можно вспомнить книги Алеся Адамовича.

Николай Науменко: «Блокадная книга» живет. Еще, естественно, повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» и Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда». А вот, пример, немного из другой оперы: это не военная проза, но проза советского периода – на рынке сейчас совсем нет Юрия Трифонова.

Светлана Зорина: А с чем это связано?

Николай Науменко: Связано с тем, что с его старшей дочерью, которая является одним из основных наследников, никто не смог договориться о переиздании. Тем более что она живет в Германии. Как результат – Трифонов легально не издается.

Светлана Зорина: Когда вы придумывали серию «Эксклюзивная классика» 10 лет назад, какова была ее концепция?

Николай Науменко: Главным идеологом серии выступал Александр Богуславский – наш коммерческий директор. На тот момент в АСТ было пять или шесть покетных серий классики (разных форматов, на разной бумаге). Такое их количество затрудняло и работу с ними, и их продвижение. В моих руках был сосредоточен просто фантастический пакет прав на переводную классику XX века. Нужно было как-то его использовать. Именно тогда мы провели не один мозговой штурм, определяя и формат, и оформление, и наполнение этой серии. Изначально она должна была выглядеть совсем иначе.

Светлана Зорина: А как именно?

Николай Науменко: Уже было разработано пилотное оформление, подготовлены обложки для первого десятка книг. Но в этот момент пришел Андрей Ферез, наш художник, и принес вариант, который кардинально отличался от того, что было сделано нами. Его начали показывать в разных фокус-группах, и выяснилось, что он очень нравится молодежи. Этот вариант и был утвержден. В самом конце 2013 года вышли первые книги.

Светлана Зорина: И этот формат оказался наиболее удобным?

Николай Науменко: Да, но не мы его изобрели. Здесь вообще очень интересная история. Максим Крютченко – гений, придуманная им серия «Азбука-классика», карманного формата в мягкой обложке, существует и сейчас. Но он, можно так сказать, опередил свое время. Дело в том, что большинство книг, изданных тогда в начале нулевых, канули в Лету. Их следы можно найти в различных букинистических интернет-магазинах, но тогда они не нашли своего читателя, его просто не было. Затем на эту поляну пришло «ЭКСМО», они выпустили свою оранжево-черную серию Pocket book,. А потом и мы. Да, этот формат очень удобен, он емок для текста, вместителен. Удобно держать в руках, носить в сумочке. В общем, жизнь сама его выбрала, подсказала нам.

Светлана Зорина: То есть вы были не первыми, но самыми удачливыми?

Николай Науменко: Мы такими стали благодаря синтезу: гениальному оформлению, которое нашло отклик у потенциальной аудитории, и тому пакету прав, который был у нас изначально и который мы использовали для старта, чтобы привлечь аудиторию.

«Родители читали, и дети читают»

Светлана Зорина: С чего начиналась серия «Эксклюзивная классика»?

Николай Науменко: В первом десятке книг – «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса, «Чума» Альбера Камю. Естественно, «Три товарища» Эриха Марии Ремарка. В самом начале мы ставили только те книги, на которые у нас были эксклюзивные права. Затем наш главный аналитик Сережа Курунян начал меня пинать: «Почему Ремарка можно, а Шарлотту Бронте нельзя?» Я говорю: «Но это же эксклюзивное». На что он мне резонно возразил: «„Эксклюзивное“ – это только название». Выяснилось, что эти неэксклюзивные авторы, которые есть у всех, вполне хорошо себя здесь чувствуют. Потом появилась серия «Эксклюзив: Русская классика», мы ее сначала цветом выделяли: обычная «Эксклюзивка» – кремовая, а «Русская классика» – фисташковая. Но когда типографии начали путаться и нарушать эту цветовую гамму (то темнее, то светлее), мы решили: бог с ним, и оставили везде кремовый.

Светлана Зорина: Серия внушительная. Сколько уже издано?

Николай Науменко: Примерно полторы тысячи наименований.

Светлана Зорина: А совокупный тираж?

Николай Науменко: Больше сорока шести миллионов экземпляров.

Светлана Зорина: Этой серии десять лет. Какие проекты лично для вас – самые яркие, самые любимые?

Николай Науменко: Сложно говорить про яркость и про любимчиков. Серия «Эксклюзивная классика» отражает развитие нашего читателя, и не только в молодежной среде. Это отражение менталитета нашей страны, нашего народа. Ведь такое почтение к классике, как в России, – уникальный феномен. Ремарка в Германии для порядка, конечно, издают, но в основном это автор не для книжных магазинов, а для библиотек. Он уже сильно подзабыт. А у нас его читают. Тот же Джек Лондон. Выпустили экранизацию «Зова предков» с Харрисоном Фордом: на какое-то время книжку вспомнили и забыли. А у нас…

Светлана Зорина: Почему так? С чем это связано?

Николай Науменко: На мой взгляд, существенно повлияла история. В СССР провели достаточно сильную идеологическую чистку литературы дореволюционного периода: российской – художественной и нехудожественной (философской, исторической) – и переводной. В результате книжный рынок тогда сильно усох. На этом фоне все, что было доступно, было интересно читать. Это была классика, которую переиздавали, хорошо переводили, всячески поддерживали. Почти по Мандельштаму: «…Минуя внуков, к правнукам уйдет». В нашем случае как раз никого не миновало: от дедов к родителям, от родителей к детям и так далее. Родители читали, и дети читают. Вот эта память о Ремарке с 50-х годов.

Светлана Зорина: Если говорить в целом про наше отношение к классике, интерес опять возвращается?

Николай Науменко: Интерес никуда не девался. Другое дело, что сейчас понятие классики (как мы в самом начале говорили) сильно размыто. Некоторые считают классикой одно, некоторые – другое. Многие имена и названия вызывают вопросы у специалистов книжной сферы, но не вызывают у читателей. Есть, допустим, Чак Паланик. Все знают его «Бойцовский клуб», ставший благодаря фильму вроде бы уже классикой. Но как быть со всем остальным его творчеством? Получилось, что он себя «вогнал» в классику. В этой серии есть другое спорное имя, за которое мне регулярно достается, – Николас Спаркс. Его «Дневник памяти» знают практически все. Книжечка тонюсенькая, но три-четыре носовых платка обеспечены.

Светлана Зорина: Так почему за нее достается?

Николай Науменко: Ну как же можно настолько слезливое (и прочие эпитеты) ставить рядом с великими именами!.. Но основной читатель у нас женского пола, а для женского сердца Спаркс как отмычка. Поэтому он живет в этой серии, эти книжки продаются в гигантских количествах.

Светлана Зорина: Николай Андреевич, существуют ли критерии, по которым вы определяете, ставить книгу в серию или нет?

Николай Науменко: Скорее, это дело вкуса. Но нет гарантий того, что я не включу какую-то вещь в серию, потому что придет наш коммерческий директор и скажет: «Коля, надо». Я буду мяться, жаться, но…

Светлана Зорина: Но это будет компромисс.

Николай Науменко: Разумеется. Опять-таки неизвестно, что из этих сегодняшних книг перейдет в категорию классики и будет жить, а что нет. Иной раз кажется: вот она, книга на все времена, а ее раз – и забыли.

Светлана Зорина: А можете привести такие примеры?

Николай Науменко: Я считаю это своей неудачей. Тема «потерянного поколения» вполне нормально чувствовала себя в этой серии (и Ремарк, и Хемингуэй). Но вот «Смерть героя» Ричарда Олдингтона не пошла абсолютно. Вообще довольно много великолепных имен из XX века не пошло. Из более позднего времени «Мандолина капитана Корелли» Луи де Берньера: великолепный роман, отличный фильм – читатель проходит мимо. А какие-то достаточно странные имена вдруг выстреливают. Рохинтон Мистри – индийский автор, пишет про Индию второй половины XX века. Объемные романы, масса деталей их политической, культурной, социальной жизни – все-все-все. Но почему-то его толстенная книга «Хрупкое равновесие» нашла путь к сердцам читателей. Почему? Я всегда смеюсь: ее продажи – материал не на одну кандидатскую, может, даже на докторскую. Это материал для изучения общественного сознания, нашей молодежной и более взрослой аудитории. Что у них в головах? Что они ищут?

Светлана Зорина: На основе этой серии можно провести исследование читательских вкусов.

Николай Науменко: Не только этой. Поскольку пакеты прав разделены: что-то есть у «Азбуки», что-то у «ЭКСМО», что-то у меня, то нужно брать и смотреть срез всех этих книг.

Книги на все времена

Светлана Зорина: Какие книги можно считать бестселлерами в этой серии?

Николай Науменко: Сейчас книга № 1 – «Искусство любить» Эриха Фромма.

Светлана Зорина: Сколько она держится на этих позициях?

Николай Науменко: Многие говорили: «Ну, с таким названием можно год продержаться на чистом любопытстве». Вообще она держится очень давно, с самого начала.

Светлана Зорина: И каков ее тираж?

Николай Науменко: В прошлом году продано 180 тысяч.

Светлана Зорина: А есть еще настолько же успешные проекты?

Николай Науменко: Эрих Мария Ремарк, сами понимаете. Многие факторы, конечно, здесь влияют, в том числе сдвиг в общественном сознании молодежи – поворот на Восток. Комиксов в эту серию я еще не ставил, но японских авторов начал добавлять, и они себя очень хорошо чувствуют. Скажем, тот же Акутагава вполне себе продается. В этом году мы сделали «Ваш покорный слуга кот» Нацумэ Сосэки – это японский автор конца XIX – начала XX века. С апреля уже вторая допечатка, книжка продается в каких-то неимоверных количествах, притом что это достаточно своеобразный роман, бессюжетный. Этакая проза «что вижу, о том пою».

Светлана Зорина: А чем тогда объясняется ее успех?

Николай Науменко: Автор очень хорошо «поет». Это книга от лица кота, который рассказывает про своего хозяина, его друзей, знакомых, окружающую действительность. Это японская действительность.

Светлана Зорина: А какие еще тенденции вы видите?

Николай Науменко: В покетах (не только в «Эксклюзивной классике», но и у коллег) очень хорошо себя чувствует умная нехудожка. Мы все издаем однотомник «Капитал». В последнее время ежегодно продается по 30–40 тысяч (а может, и 50). Продаются и Платон, и Аристотель, и Кант, причем не единичные экземпляры, а десятки тысяч.

Светлана Зорина: С чем вы связываете такой интерес?

Николай Науменко: Опять-таки, это вопрос для социологов. Я как практик считаю, что пришло молодое поколение читателей, родившихся уже в самом конце девяностых – начале нулевых. Скажем так, сытое. Их родители уже несколько упокоились, перестали думать о выживании и перевели дух. Эти дети родились уже в другой атмосфере, их потянуло на умное.

Светлана Зорина: Но все же, если взять серию в целом, больше художественной литературы?

Николай Науменко: Да, но примерно четверть – это различная нехудожка: и отечественная, и переводная.

Критерии успешности проектов

Светлана Зорина: С февраля 2022 года мы столкнулись с целым комплексом проблем по правам на книги зарубежных авторов, вспомнить того же Стивена Кинга. Какая ситуация сейчас?

Николай Науменко: С кем-то удается поддерживать отношения, кто-то поставил их на паузу. Но у нас удачно получилось: достаточно большой блок литературы был обновлен в 2020–2021 годах.

Светлана Зорина: Но есть те, кто категорично сказали «нет»?

Николай Науменко: С Кингом очень интересно. Он сказал «нет», а два его сына сказали «да», и они издаются и продаются на русском языке. Джо Хилл (псевдоним его старшего сына) выходит у «ЭКСМО». Оуэн Кинг – это младший сын, последний его роман мы сейчас издадим. Никогда не говори «никогда».

Светлана Зорина: А что касается Стивена Кинга?.. У вас был с ним контракт?

Николай Науменко: У нас их достаточно много. Какие-то истекли, и мы не можем переиздавать, какие-то будут действовать еще достаточно долгое время.

Светлана Зорина: На это он не покушается?

Николай Науменко: Здесь сложно. Контракт есть, заключен, оплачен. При всем желании его так просто не разорвешь. Поэтому будем жить в этой реальности.

Светлана Зорина: Николай Андреевич, как вы оцениваете успешность проекта? По каким критериям: тираж, время оборачиваемости?

Николай Науменко: Тиражи – это самый главный критерий. Тиражи и допечатываемость. Если книжку переиздаем, значит, она нашла читателя, она востребована.

Светлана Зорина: Каким должен быть тираж успешной книги?

Николай Науменко: Книжка может быть успешной и при трех тысячах, а может быть неуспешной и при десяти. Такого не было, но теоретически и 10 тысяч могут лечь на склад. Для успешной книги продажа 4–5 тысяч в год – хороший показатель.

Светлана Зорина: Показатель того, что проект состоялся?

Николай Науменко: Вполне может быть, что книжку в ближайшем будущем мы допечатывать не будем, но провалом ее тоже никто не назовет. Конечно, у нее меньше читателей, чем у того же Джека Лондона. Но и у Лондона далеко не все продается одинаково. И у Ремарка не все одинаково востребовано. Какую-либо закономерность здесь проследить очень сложно. Я всегда привожу в пример Томаса Манна, который тоже выходит в «Эксклюзивной классике». Самая продаваемая его книга (причем из года в год) – бессюжетная «Волшебная гора». Восемьсот с лишним страниц разговоров и размышлений, некое подобие действия, которое начинается на трехсотой странице. Казалось бы, более актуальным должен быть «Доктор Фаустус» (он и объемом поменьше), но нет.

Светлана Зорина: Николай Андреевич, как вы проводите аналитику, прежде чем поставить книгу в план? Какие у вас критерии?

Николай Науменко: Критерии очень простые. Я изучаю судьбу автора на рынке (далеко не со всеми авторами я в роли пионера), смотрю в соцсетях отзывы на разные его произведения, в интернет-магазинах «Лабиринт», OZON. И включаю свое чутье, понимание. Из последнего, что я считаю удачным, – «Волоколамское шоссе» Александра Бека. Я успел издать его к маю. Книга вполне успешно пошла.

Светлана Зорина: А как в случае с незнакомым автором, когда еще нет читательской аудитории, нет отзывов в соцсетях?

Николай Науменко: Рискую. Нужно смотреть на то, что происходит в мире. Интернет-портал Goodreads может в этом помочь. Он неоднозначно транслируется на нашу почву, иногда абсолютно не транслируется. Но это уже задача редактора – прикинуть на каких-то незримых весах: это то самое или нет.

Светлана Зорина: Приведите какие-нибудь примеры, когда вы рискнули и попали в цель?

Николай Науменко: Имя было не новое – Сильвия Плат с романом «Под стеклянным колпаком». Ее в свое время издала «Амфора», но то издание опять-таки опередило время. На Goodreads она входит в топ-30. Не скажу, что у нас она побила все рекорды, но стабильно продается из года в год.

Светлана Зорина: Если у вас нет уверенности, как пойдет та или иная книга, какую стратегию вы избираете?

Николай Науменко: В редких случаях мы делаем пробники в три тысячи экземпляров. Какого-то общего правила здесь нет. Стратегия понятная: если не уверен, то отложу на годик. Лучше подождать, ведь неудача (не скажу, что навсегда, но на ближайшие годы) закрывает дорогу для автора, для направления на массовый рынок.

О работе команды

Светлана Зорина: А как вообще принимаются решения? Это командная работа, общередакционная, или сугубо ваша воля?

Николай Науменко: Решения по этой серии принимаю я сам (вот так авторитарно), но утверждаю их у своего руководства, у директора департамента.

Светлана Зорина: Каков ваш стиль управления? Как строится работа редакции?

Николай Науменко: Исторически так сложилось, что моя редакция – пирамида, на вершине которой известно кто находится. Да, я достаточно много делегирую вниз, но в конечном итоге решение за мной. Иногда я не во всем согласен с моими редакторами, но принимаю их точку зрения, потому что книги я издаю не для условного себя, а для других: для аудитории со своим читательским опытом, своим багажом, своим взглядом на мир. Мне зачастую трудно взглянуть на мир их глазами. Но я пытаюсь.

Светлана Зорина: А что именно вы можете делегировать?

Николай Науменко: Принятие решений в общих вопросах: нужно ли нам издавать конкретного автора; если нужно, то что именно.

Светлана Зорина: Сколько человек в вашей редакции?

Николай Науменко: Два десятка вместе со мной.

Светлана Зорина: Насколько стабильная у вас команда?

Николай Науменко: Она изменилась за эти десять лет, но, слава богу, последние лет пять почти не меняется. В каком-то смысле эта команда – островок стабильности, за который многие из моих сотрудников держатся в нашем нестабильном и быстро меняющемся мире. Так интересно, как у нас, мало где еще!

Светлана Зорина: А в чем этот интерес?

Николай Науменко: Огромное разнообразие авторов, названий, направлений. Сегодня ты делаешь книгу Артура Конан Дойла, а завтра Фридриха Ницше. Сегодня у тебя Николас Спаркс, а завтра Льюис Кэрролл. Это позволяет не заскучать, дает возможность открывать для себя нечто новое, нечто необычное.

Светлана Зорина: Бывают у вас споры?

Николай Науменко: Бывают, конечно, типичные мозговые штурмы. Если я не готов продолжать, откладываю вопрос на какое-то время, иногда надолго, иногда не очень. Пытаемся с коллегами из отдела маркетинга или даже со сторонними экспертами провести экспертизу. Книжный рынок меняется, меняются вкусы, предпочтения читателей и прочее. Необходим взгляд, совет с абсолютно другой стороны.

Светлана Зорина: Какие качества вы больше всего цените в сотрудниках? Что в приоритете?

Николай Науменко: Широта взглядов. Сейчас можно найти много «подпорок», вспомогательных инструментов. Замечательная книжка Билла Брайсона «Краткая история почти всего на свете», которая дает минимум необходимых знаний по всем основным вопросам естествознания. Или компендиум «Истории Рима» Моммзена, заказанный князем Горчаковым историку Чечулину. Он не заменяет самого Моммзена, но позволяет понять, что Рим – фундамент нашей цивилизации, многое, что из него пришло, живет по сию пору (от римского права до календаря). Нужно иметь общее представление обо всем. Так получилось, что мои редакторы, каждый в своей области, накопили огромный опыт работы с разной литературой, разными авторами (высококлассными и проходными). Их экспертиза, конечно, очень важна для меня. «Основная проблема – это не переводчики, а редакторы»

Светлана Зорина: А с точки зрения переводчиков? Мне кажется, сейчас один из острых вопросов – именно перевод.

Николай Науменко: Основная проблема – это не переводчики, а редакторы. Редактор – полноправный соавтор книги. Советская школа перевода подразумевала кропотливую работу редакций с переводом. Я знаю это по рассказам одной из великих переводчиц Ирины Гавриловны Гуровой. У хорошей переводной книги был издательский редактор и внештатный. Внештатный редактор работал вместе с переводчиком, они все обсуждали, а их неразрешимые противоречия решал уже издательский редактор – тоже специалист с огромным опытом. Стать настоящим редактором можно было именно в процессе этой работы, общаясь с авторами, переводчиками, другими редакторами. Дальше уже подключались корректоры. Тоже отдельная профессия, которая практически вымерла. Издательские корректоры, а тогда еще были типографские корректоры при типографиях, потому что гранки набирались в типографии, их вычитывали дополнительно, тоже отлавливали разных «блох». Или не отлавливали, и они перекочевывали дальше, в те издания, которые мы считали классическими. Я всегда привожу пример: Наталия Волжина переводила «Затерянный мир» Конана Дойла. Там в одном месте фигурирует «водоем в Трафальгар-сквере», а имеется в виду фонтан на Трафальгарской площади. Это проскочило и живет по сию пору. По-моему, никто не правит это…

Светлана Зорина: Считается, что нужно заново переводить зарубежные книги каждые 20–30 лет. Меняется поколение, меняется восприятие, перевод устаревает.

Николай Науменко: Классика требует новых переводов, безусловно, но 20–30 лет – это все же слишком часто. Например, сейчас новую жизнь обрело классическое произведение Луизы Мэй Олкотт конца XIX века «Маленькие женщины», которое продается немыслимыми тиражами. Были переводы, сделанные в 90-х годах, сейчас появились новые. Все-таки влияет и опыт экранизаций, когда можно посмотреть на персонажей, воплощенных на экране, и что-то добавить в перевод: какие-то краски, какие-то словечки, какие-то нюансы. Иногда новые переводы возникают вынужденно. Скажем, в последние три года появилось как минимум три новых перевода «1984».

Светлана Зорина: На ваш взгляд, какой самый удачный перевод «1984»?

Николай Науменко: Естественно, Даши Целовальниковой, которая перевела роман для нас. Она же заново перевела для нас «Портрет Дориана Грея». Претензий к переводу Марии Абкиной не было, но не найдены ее наследники. Их может и не быть, но если книжка выйдет и они объявятся, то возникнут серьезные проблемы. Чтобы обезопасить себя, издателю приходится идти на такие не очень популярные меры.

«День простоять да год продержаться»

Светлана Зорина: Десять лет редакции Neoclassic. Николай Андреевич, какие планы, что дальше?

Николай Науменко: День простоять да год продержаться. Тяжело, конечно: лучшее лучших авторов уже издано. Не все, но издано. Уже выбираем второстепенные, третьестепенные вещи, уже беремся за второстепенных авторов.

Светлана Зорина: Есть боязнь исчерпаемости?

Николай Науменко: Как учил Владимир Ильич Ленин, «электрон так же неисчерпаем, как и атом». Классика неисчерпаема. Появляются новые произведения, которые, как мне кажется, вполне претендуют на то, чтобы стать классикой. Это один источник. Да, безусловно, страшновато. Но есть, скажем, неисчерпаемое и почти нетронутое поле – Восток. Недавно мы заключили договор, будем издавать Ясунари Кавабату – это первый японский нобелевский лауреат по литературе. У японцев тоже непаханое поле очень известных имен. Стараниями «Азбуки» кого-то из японцев мы узнали, но чуть дальше шагнуть – там хватает имен.

Светлана Зорина: Какие жанры, направления будут наиболее популярны?

Николай Науменко: Я уже приводил пример с «Волоколамским шоссе». Идет некий ренессанс советской классики. Кир Булычев долгие годы был автором только «Алисы»: на рынке во всех видах присутствовала «Девочка с Земли» и лишь немного в отдельных изданиях другие его вещи. Уже года два как начали потихоньку появляться на рынке его условно взрослые книги. Они нашли читателя.

Светлана Зорина: А как насчет Стругацких?

Николай Науменко: Стругацкие живут все это время и моими стараниями. Происходит некое смещение фокуса интересов читателей, но основная тройка: «Пикник на обочине», «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу». Долгое время «Понедельник» был абсолютным лидером, но не так давно поменялся местами с «Пикником». Об этом тоже можно подумать, порассуждать: почему бесшабашный, веселый «Понедельник» уступил место трагичному «Пикнику»?

Светлана Зорина: Время такое.

Николай Науменко: Это не сейчас, а уже года-три четыре наблюдается. Какие-то сдвиги в общественном сознании, жизни, окружающей нас действительности. Но пока нам есть что издавать. Четыре книги сейчас лежат на складе и вот-вот поступят в продажу: И. Кант «Основы метафизики нравственности», Ихара Сайкаку «Под сенью сакуры», М. Ю. Лермонтов «Последний сын вольности» (мы его ранние нехрестоматийные вещи собрали в один томик) и Ю. Лотман «Роман А. С. Пушкина „ Евгений Онегин“: комментарий».

Светлана Зорина: Интересный пасьянс.

Николай Науменко: Да. Когда смотришь, что эти книги объединяет, – ничего. Ничего общего, кроме этой серии и читателя. С большой степенью уверенности могу сказать, что книги эти читателя найдут.

Светлана Зорина: Как планируете праздновать 10-летие? Намечаются ли какие-то мероприятия?

Николай Науменко: Во всех розничных сетях мы устроили «Месяц торжества покупателя»: на всю «Эксклюзивную классику» скидка 20 %, возможно, акцию даже продлят.

Об источниках вдохновения

Светлана Зорина: Николай Андреевич, что вы сейчас читаете, может быть, перечитываете?

Николай Науменко: В лучшем случае перечитываю что-то из старого. Перечитывание – это вроде прослушивания старой любимой пластинки. Включил, послушал не от начала до конца, а какой-то кусочек.

Светлана Зорина: Что в этом году перечитывали?

Николай Науменко: Что я только не перечитывал, но в основном кусками. Сниму с полки «Затерянный мир», почитаю немного, поставлю назад. Или что-то из Стругацких, причем больше потому, что основной блок уже сидит где-то в спинном мозге. Мы издали многое из того, что было подготовлено, но не вошло в окончательные редакции. Простой пример – «Страна багровых туч». Поскольку это было первое большое произведение, то осталась масса материала. Были какие-то варианты, которые потом не попали в окончательный текст, что-то выпало при редактуре. Книжку знаешь почти наизусть, но прочесть варианты уже знакомого было достаточно любопытно. А так гораздо больше времени уходит на чтение отзывов. Они иногда важнее: произведение я знаю, а как его воспринимают люди с другим читательским опытом, мировоззрением –намного интереснее.

Светлана Зорина: Вы в АСТ с самого начала, то есть больше 30 лет. Как вы ощущаете, за эти годы не было ли моментов выгорания, усталости, когда уже «все, не могу, не хочу, и точка»?

Николай Науменко: Я не назвал бы это выгоранием, скорее, просто некой усталостью. Самой обычной. Общий рецепт – немного встряхнуться, отвлечься, переключиться, посидеть с друзьями...

Светлана Зорина: А в чем вообще вы черпаете вдохновение, энергию?

Николай Науменко: Это слишком высокопарно прозвучит, но, наверное, в том, что книги издаются, продаются, допечатываются. Есть читатель, для которого можно и нужно работать. Коли так – значит, надо.

Светлана Зорина: Ваша редакция, если анализировать цифры, одна из самых успешных. Как бы вы определили формулу успеха Николая Науменко?

Николай Науменко: Сальвадор Дали в свое время написал несколько заповедей для художника, там была такая: «Если ты принадлежишь к тем, кто верит, будто современное искусство превзошло Веласкеса и Рафаэля… пребывай в своем блаженном идиотизме». С одной стороны – верить только себе, с другой – всякое свое убеждение подвергать сомнению многократно и с разной степенью серьезности и глубины. Я не божество, не абсолют, моя точка зрения не претендует на то, чтобы быть истиной. А формула успеха проста: надо физтех закончить. Это условие недостаточное, но необходимое. Шутка.

Светлана Зорина: Николай Андреевич, о чем сейчас мечтаете? Какие у вас целеустремления?

Николай Науменко: Да сейчас мечтания несколько приземленные. Я уже сказал: день простоять да год продержаться. Мечта – чтобы моим бойцам хватило пороху со мной еще годик-два продержаться.

Светлана Зорина: А почему так мало – всего год-два?

Николай Науменко: Сейчас тяжело планировать далеко вперед. Я и своим западным коллегам говорю: нынешняя повестка дня затмила главное, повлияло на все и вся. А опыт пандемии, локдауна сказался на писателях: они не знают, о чем писать, что нужно людям, которые отсидели полтора-два года в состоянии «между небом и землей». Издатели, соответственно, тоже не могут сформулировать, что необходимо.

Светлана Зорина: То есть мир сейчас кардинально меняется?

Николай Науменко: Он меняется, но еще не изменился. Локдаун стал первым толчком к этим изменениям. Для того чтобы правильно на них реагировать, необходимо сохранить здравый ум: чтобы что-то подхватить, от чего-то отказаться, чтобы оставаться интересными для меняющейся читательской аудитории.

Светлана Зорина: Можно сказать, что это ваше уникальное чутье?

Николай Науменко: Я бы не назвал это чутьем. Здесь опыт, все-таки 30 лет в книгоиздании – солидный срок. До того — достаточно большой и уникальный опыт чтения. И некие навыки анализа, которые нам всем привила альма-матер. Я всегда повторяю, что главное, чему учит физтех, – это умение решать задачи. Любые, даже в абсолютно незнакомых областях. Поставлена задача: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Необходимо сформулировать, где это «не знаю куда» и что есть «не знаю что».

Светлана Зорина: В этом и заключается мастерство. Николай Андреевич, спасибо вам за беседу. Желаю сохранить ваш уникальный коллектив не только на год-два. Не только ночь простоять да год продержаться, но еще как минимум столько же – три десятка лет.

Николай Науменко: Старая присказка: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Я это хорошо знаю на своем опыте, поэтому стараюсь слишком далеко не планировать.

Светлана Зорина: Мы не будем рассказывать, но мечтать-то можно!

Николай Науменко: Мечтать можно. Мне на днях исполнилось 64. На десятки лет вперед не загадываю, но на несколько – вполне рассчитываю.

Беседовала Светлана Зорина

Опубликовано в журнале «Книжная индустрия», №6, сентябрь, 2023