05.04.2017

Мария Веденяпина и Александр Архангельский. Растим читателя в эпоху интернета

Александр Архангельский
писатель, телеведущий, профессор Высшей школы экономики

Мария Веденяпина
директор Российской государственной детской библиотеки и теперь уже президент ассоциации «Растим читателя»

Помните анекдот из советской эпохи, когда чукчу, принесшего в редакцию свой роман, спрашивают: «Вы Тургенева читали? А Толстого?» На что он отвечает: «Однако, нет. Чукча не читатель, чукча – писатель…» Оказывается эта тема по-прежнему очень актуальна для нашей страны. Почему одним людям нравится читать, а другим – нет? Возможно, любовь к книге сродни врожденному музыкальному слуху, и кто-то слышит дыхание слова, а кто-то глух к любому стилистическому обороту. Вопросов больше, чем ответов. Но тем не менее сегодня герои «Диалогов» пытаются понять, почему так важно читать и что общего между любовью к книге и волонтерским движением. Встречайте, замечательные эксперты книги: Мария Александровна Веденяпина, директор Российской государственной детской библиотеки и теперь уже президент ассоциации «Растим читателя», и Александр Николаевич Архангельский, писатель, телеведущий, профессор Высшей школы экономики.

Рубрику ведет Светлана Зорина, главный редактор журнала «Книжная Индустрия».

«Поддержка чтения»: обсуждаем терминологию

– Сегодня мы часто говорим о поддержке чтения, о программе поддержки детского и юношеского чтения… Так что же такое поддержка чтения? Какой смысл мы вкладываем в это словосочетание?

– Мария Веденяпина: Мы начинали заниматься программой чтения еще в начале 2000‑х, когда стало очевидно, что есть проблема, которая с годами будет только усугубляться. В США и Европе этому уже уделяли большое внимание, используя емкий термин promotion of reading, т. е. «продвижение интереса к чтению». И вслед за своими зарубежными коллегами мы также называли свои программы «продвижение», «поддержка», но в итоге остановились на укороченном варианте названия.

Что мы вкладываем в этот термин? Прежде всего наше желание видеть людей более грамотными, много читающими, и стремиться сохранить за книгой если не ключевой, то хотя бы один из основных приоритетов в интеллектуальном развитии человека. Мы предполагаем, что государство само не занимается отбором «правильных» книг, не указывает, что и как читать, но поддерживает те институты, которые помогали бы людям получить доступ к книге, давали возможность читать любую на их вкус литературу.

– Александр Архангельский: Когда мы говорим о чтении в эпоху интернета, то в самой этой формулировке заложено противопоставление одного другому. Давайте спросим себя: про какое чтение идет речь? Вообще‑то люди стали и писать, и читать гораздо больше, чем 10–20 и тем более 50 лет назад. Нам, может быть, не нравится то, что они пишут в бесконечных чатах, не нравится тот язык, на котором они друг другу рассказывают о своих жизненных ситуациях, не нравится, что в авторитете у наших детей блогеры, о существовании которых мы узнаем с изумлением и непониманием их исключительности и востребованности. Но, несомненно, читают и пишут сегодня гораздо больше.

Что касается чтения книги как сложносоставного высказывания о мире, о себе, о прошлом и будущем… с этим проблемы.

Александр Архангельский

Письменная культура возвращается. Пишут длинные sms, чаты… А это и есть переписка, это письма. Их читают и пишут. Но что касается чтения книги как сложносоставного высказывания о мире, о себе, о прошлом и будущем… с этим проблемы. И именно для поддержки чтения книг нужны программы.

Кроме того, в формулировках «программы продвижения, поддержки чтения» мне не очень нравится единственное число, потому что в современном мире не бывает одного чтения. Раньше была идея, что есть чтение, которое мы можем предложить всем как правильный набор неких текстов. Но сегодня чтение у каждого разное. Более того, есть ситуация, когда чтение, которое у меня лично вызывает оторопь, может быть полезным. Есть слои, группы и регионы, где само наличие легкого детектива в доме разрушает барьер между книгой и семьей, и это уже хорошо. Например, в неблагополучной Северной Англии Дэвид Бекхэм руководил продвижением чтения, т. е. приезжал в школы, начитывал кусочки из любимых книг для местных новостей. Нетрудно догадаться, что это был не Шекспир и не Джулиан Барнс, а что‑то простенькое. И хорошо: значит, для каких‑то групп это очень важно.

– То есть продвигать саму идею чтения книг вне содержания?

– А. А.: Вот это высокомерие наше, вот этот отставленный мизинчик… Мизинчик надо приставить. Начать с этого. А дальше понять, что у людей есть право выбирать и есть право отказаться от чтения. Мы это право должны уважать. И хватит врать, что «если не будешь читать, то жизнь твоя…». Совершенно не проверено, мы не знаем, эксперимент поставить невозможно. Нельзя сказать одному человеку: «Ты всю жизнь будешь не читать, а ты всю жизнь будешь читать, а потом мы сравним». Мы же не знаем, что с этим человеком было бы, если бы он читал, и мы не знаем, что было бы с другим, если бы он не читал. Надо просто осознать, что читать книги – это счастье, это огромное удовольствие, интерес, это радость, без которой в жизни тяжело, а что ты читаешь – с этим разберемся потом. Может, читать плохое так же важно, как и читать хорошее.

Если нет фундамента, если нет низового чтения – множественных чтений, и прагматического, и художественного, и по цветоводству, и кулинарного, то не получится и высокой культуры чтения…

– Но когда, на Ваш взгляд, уже нужно правильно рекомендовать, выстраивая систему навигации?

– А. А.: Для этого есть библиотеки, как у Марии Александровны.

– М. В.: Мне кажется, начинать надо с родителей. Сейчас к нам в библиотеку на «Мармеладный день» приходят мамы и папы со своими ребятами и участвуют в совместных чтениях. Понятно, что в большинстве своем это читающие родители со своими читающими детьми. Но к ним присоединяются и те родители, которые сами по себе не являются читателями, но хотят, чтобы их дети читали.

И, возвращаясь к теме культуры письмовника, могу сказать, что сейчас у молодежи очень распространено написание писем, открыток из путешествий или перед каким‑то праздником, например, Рождеством или Пасхой. Писать от руки открытки и отправлять по почте – это вновь входит в моду, в тренд, так сказать.

Мне кажется, начинать надо с родителей…

Мария Веденяпина

– А. А.: Но все возвращалось как раз через интернет-культуру. Был момент, когда письмо умерло, в конце 1980‑х – начале 1990‑х был полный провал: люди перестали в массе своей писать вообще что бы то ни было. Потом вернулась привычка к быстрому, некачественному, скороговоркой переписыванию в интернете, а отсюда – следующий шаг… Культура письмовника ведь именно так и возникает. Сначала люди начинают писать кое‑как, потом вдруг хочется писать получше, красиво, приятно. Девушки начинают это ценить, а юноши – тянуться к этому.

Государство и поддержка чтения

– Возвращаясь к теме поддержки чтения книг, насколько важно, на Ваш взгляд, участие государства в развитии инфраструктуры чтения, в обеспечении его доступности?

– А. А.: Я не уверен, что это сделает государство. Это может сделать и бизнес. Россия перестала быть самой читающей страной, но осталась самой пишущей страной в мире. Я посмотрел данные сайта «Стихи.ру» и «Проза.ру»: 6 с лишним миллионов произведений прозаических и 35 миллионов произведений поэтических. Более того, придуманный в Екатеринбурге проект самиздата Ridero фактически за год вышел на второе место за гигантом «Эксмо» по количеству выпущенных наименований. Мы видим, что люди не очень хотят покупать книжки, но очень хотят выпускать их. В каком‑то смысле желание писать можно рассматривать как предпосылку перехода к желанию читать. Конечно, из нее может ничего не получиться, но может кое‑что и вырасти. Есть целый ряд психологических установок на переход от «маленького писателя» к «большому читателю», только этот путь надо пройти, надо выстроить мосты. Сегодня большим спросом пользуются школы креативного письма – курсы, где писатели учат всех желающих стать «маленькими писателями». Может, кто‑то из них вырастет писателем, кто‑то – нет, просто люди хотят рассказать про свою жизнь. Но пока нет такого игрока, который бы придумал, как тягу к писанию соединить с тягой к чтению, тягу к выпуску книг соединить с тягой к приобретению книг. И государство здесь может создавать предпосылки для самодеятельности, предпосылки для общественных и бизнес-инициатив, используя систему преференций, налоговых каникул и пр. Если это будет, то, уверяю вас, и стартапы появятся, и молодежь придумает, как найти решения. Государство не должно давать готовых решений, оно должно помогать тем, кто эти решения ищет.

Россия перестала быть самой читающей страной, но осталась самой пишущей страной в мире…

Александр Архангельский

– Сегодня Россия занимает пятое место в мире по количеству выпускаемых наименований книг, но лишь двадцатое – по объему книжного рынка. И если уж говорить о поддержке, то нужно в первую очередь создавать преференции для книжных магазинов, которых ничтожно мало для такой огромной страны.

– М. В.: Как известно, господин Мединский предложил открывать книжные магазины в учреждениях культуры – в библиотеках и музеях. И в рамках этой инициативы в Российской государственной детской библиотеке уже более полугода работает электронный киоск «Книжный аист» ТДК «Москва», где наши читатели только за последние три месяца оформили около сотни заказов. Там очень простой и удобный интерфейс, ассортимент составляет более 35 тысяч наименований книг. Но важно не просто установить терминал: этим надо заниматься, практиковать, разъяснять читателю, который пока не привык покупать книги в библиотеке. Поэтому посетителям библиотеки необходима дополнительная информация. Специалистами магазина «Москва» рядом с терминалами установлены роллапы (стойки) с информацией о киоске, а наши сотрудники консультируют и помогают читателям в поиске нужной книги и формировании заказа. Пока это эксперимент, РГДБ к этим киоскам никакого финансового отношения не имеет, а лишь предоставляет возможность своим читателям не только заказать, но и получить заказанные книги в библиотеке. Причем в нашем варианте нет необходимости выделять отдельное помещение и оборудование для хранения книг. Это просто очень удобная точка доступа к ассортименту ТДК «Москва».

Но для меня все равно книжные магазины – это бизнес, это абсолютно коммерческая составляющая, а библиотека – это структура, которую содержит государство. И государство если и не диктует, что закупать и как формировать фонды, то обязывает все приобретенное предоставить для абсолютно безвозмездного пользования гражданам. Проще говоря, магазин и библиотека – это две большие разницы. Да, мы можем объединяться в различных проектах, как, например, парт­нерство РГДБ и ТДК «Москва». Кроме того, многие книжные магазины используют наш рекомендательный ресурс «БиблиоГид», находящийся в открытом доступе, для организации выкладок, для каких‑то своих рекомендаций. И мне приятно, потому что «БиблиоГид» плохого не порекомендует. И все эти формы взаимодействия можно совершенствовать и развивать. Просто бизнес есть бизнес, а культурные учреждения – это другое.

Я, как библиотекарь со стажем, считаю, что библиотека определяется своими фондами, тем, насколько оперативно ты можешь предложить своим читателям новые хорошие издания. И в этом кроется один из ключевых моментов привлечения новых пользователей. Фонд библиотеки – это базис, без которого это культурное учреждение не может существовать. Конечно, мы занимаемся «поддержкой и продвижением»: организуем концерты, танцуем, проводим школу профессий для малышей, устраиваем многочисленные литературные занятия – все это «вокруг книги», всё для того, чтобы заинтересовать… Но качество фонда все равно остается приоритетным.

– А. А.: Иногда можно танцевать и не по поводу книги в библиотеке и смотреть кино, никак не связанное с книгой. Да, потому что литература в классическом ее понимании всегда претендует на то, чтобы быть больше, чем просто литературой, она всегда хочет как‑то поменять жизнь, она всегда хочет вовлечь нас в какое‑то условное, но тем не менее близкое к реальности пространство. Поэтому все, что про жизнь, про образы и ценности, – это все в пользу книги, даже если напрямую не связано. И мне кажется, библиотеки на это должны иметь право.

– М. В.: Абсолютно согласна, на сто процентов. Сейчас библиотеки стремятся к тому, чтобы стать некой площадкой, местом, где человеку должно быть комфортно, приятно, интересно и где он может реализовать какие‑то свои желания. И именно этой площадкой мы и являемся.

– Но насколько мы можем оценить полезность этих мероприятий, насколько они действительно эффективны и удается ли нам сегодня то, к чему мы стремимся, – вот к этой синергии действий издателя, библиотеки, книжного магазина, литературного музея?

– М. В.: Мы не хотим, чтобы все эти мероприятия были только мероприятиями «нашими» – Российской государственной детской библиотеки. Поэтому все время работаем в парт­нерстве – с издателями, авторами, иллюстраторами книг. У РГДБ есть отдельные программы с Государственным литературным музеем, с Дарвиновским музеем, чтецкие программы «Живая классика» и «Страница 16», у нас ежегодно проходят «Дни музея “Ясная Поляна” в РГДБ»… Это даже не клубок событий, а какой‑то ком…

– А. А.: Книжный ком…

– М. В.: Да, но он вполне логичен и организован.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее об акции «Дарите книги с любовью», которая прошла 14 февраля…

– М. В.: Сразу хочу сказать, что это не наше ноу-хау, это международный проект, который еще в 2012 году впервые предложила школьный библиотекарь из Миннесоты. Она обратилась через социальные сети с предложением развернуть 14 февраля в сторону детской литературы. Инициатива получила поддержку, и сейчас уже 30 стран присоединились к этому проекту, в том числе и некоторые российские библиотеки. Наша Ассоциация деятелей культуры, искусства и просвещения «Растим читателя» в 2017 году серьезно подготовилась к проведению Международного дня книгодарения, оказала ему поддержку, выпустив специальные плакаты, значки, закладки и договорившись не только с библиотеками, но и с издательствами и книжными магазинами – ТД «Библио-Глобус», ТДК «Москва» и «МДК». На их площадках 14 февраля была проведена акция по сбору книг для библиотек, которые остро нуждались в пополнении фондов. Сотрудники книжных магазинов в этот день ходили со значками «Дарите книги с любовью», были установлены ящики для книг с названиями провинциальных библиотек, в которых давно не было никаких новых поступлений. Каждый участник этого проекта мог выбирать на свое усмотрение конкретную библиотеку, для которой он передает книгу. Лидером оказался ТДК «Москва», собравший за время акции 2036 книг для Купреевской библиотеки, расположенной в 70 километрах от города Гусь-Хрустальный Владимирской области. Это абсолютная глубинка. Библиотека сгорела, и нас просили помочь с восстановлением книжного фонда.

В ходе акции мы собрали 8,5 тыс. книг для разных библиотек. В дне книгодарения приняли участие более 600 библиотек из 55 регионов России. Ассоциация «Растим читателя» договаривается и по поводу доставки, но это довольно сложно. Например, Купреевская библиотека из Владимирской области постепенно забирает книги на своей «Ниве». Для Хабаровской библиотеки, которая очень хотела получить 32 книги – лауреатов премии Михалкова, доставку организовал фонд под названием «Сегодня – дети, завтра – народ». Среди подопечных у нас есть и Смоленская колония – тюрьма, где сидят за особо тяжкие преступления, для которой мы собрали почти 400 книг. В данном случае сначала утверждаются списки, а затем уже они сами забирают книги.

Я – человек исключительно организованный, который привык все учитывать и контролировать, и в какой‑то момент, когда начались нестыковки между издателями и книжными магазинами, подумала: «Господи, как это привести к какой‑то единообразной системе?» А потом поняла, что не надо ничего решать и не надо никем руководить, все должны договариваться и решать свои вопросы сами. Хотите участвовать – пожалуйста. Главное, эта акция не требует никаких особых административных, финансовых и прочих затрат.

– Здесь и государство может оказать поддержку…

– М. В.: Не будет оно поддерживать.

– А. А.: Не будет. На самом деле было бы гораздо разумнее разместить автоматы для печати книг по требованию в большинстве российских городов в торговых центрах. Сам бизнес не справится, пока эти устройства достаточно дороги. Но государство могло бы создать условия. И хотя сами автоматы по‑прежнему дороги, книги, выпускаемые этими автоматами, резко подешевели за последний год. Ведь что такое удешевленная доставка? Это как раз реализация интернет-возможностей: нажали на кнопочку, и книжка, изданная в Москве, у вас тепленькая через пять минут – где угодно, хоть в Петропавловске, хоть во Владивостоке. Конечно, речь не может идти о сложно иллюстрированном книжном проекте. Но произведения писателей-лауреатов премии «Ясная Поляна», или «Большая книга», или Букеровской премии можно было бы представить в таких автоматах…

И, кроме того, государство должно уметь гладить по головке, а не только бить по ней палкой. Даже денег не всегда надо давать, но погладить по головке бизнесмена, который вложился в хорошее дело, часто бывает очень важно. Например, Алексей Клешко, депутат краевой думы Красноярска, возглавлявший фонд Виктора Петровича Астафьева, по личной инициативе, договорившись и с государством, и с бизнесом, помог переделать в Красноярске и в Минусинске несколько библиотек. Причем это библиотеки так называемых неблагополучных районов, куда подростки с окраин могут прийти как в иное пространство: другой свет, атмосфера, другие сиденья, выход в интернет, автомат с кофе и с бульоном. Они привыкают к современному, к хорошему. Я сам там был и видел, как это работает. Вот если бы государство такие проекты поддерживало, подхватывало: сами сделали, молодцы, смотрите, ребята, мы любим вас и будем любить других, если они будут делать так же. Этот инструмент является более действенным, чем «битье по башке».

– М. В.: А я была в городе Сланцы. Это Ленинградская область, абсолютно дотационная территория, потому что все, что там работало, больше не работает. Но при этом библиотека живет совершенно замечательно. Библиотека получила грант из Голландии, смешной по сумме – шесть или семь тысяч евро, но этого хватило, чтобы на базе библиотеки сделать центр волонтерского движения для всего города. В основном подростки, молодые люди постепенно вовлекаются в сферу деятельности этого клуба. Они не только читают детям книжки, но и носят старикам еду, проводят различные фестивали, мероприятия на улице. Руководство библиотеки в данном случае просто предоставило место. У них все сделано современно, симпатично, очень открыто и ребята там фактически живут. Да, у них нет кофе-автоматов, но зато у них есть библиотечный чайничек, в котором они могут вскипятить воду и приготовить себе чай или кофе. В этом городе, где ничего не работает, где некуда пойти, ребята приходят в библиотеку, потому что здесь они общаются, делают то, что им нравится, никто «не бьет по башке» и ни в чем их не ограничивает.

О социальной роли чтений в эпоху большой цифры

– А. А.: Тут нужно понимать, что это еще и работа на будущее. Потому что мир вступил в эпоху большой цифры – Big Date, это вот-вот, не завтра, а уже почти сегодня. Огромное количество профессий исчезнет, людей заменят автоматизированной системой, компьютер заберет почти все технологичное скучное на себя вплоть до примитивной редактуры, написания любого нонфикшена, автоматизированные банки будут за нас принимать решения на основе нами установленных алгоритмов.

Что будет с людьми, которые окажутся незанятыми? Сможет ли человек жить при нормальных (не очень больших, но нормальных) деньгах, не будучи занятым? Нет, не может. Тогда вот такого рода институция для общения и человеческая помощь (не финансовая) станет невероятно важной. Библиотеки, чтение и взаимодействие по поводу чтения вдруг превращаются в важнейшую социальную вещь.

– М. В.: Кстати, РГДБ недавно инициировала волонтерское движение в своей области. Все началось с того, что я получила письмо из Филатовской больницы от папы, ребенок которого лечился там довольно долго. Папа приезжал к нам в библиотеку, брал книжки, а потом написал мне письмо, что все хорошо и книжки отличные, но через десять дней надо эти книжки во­зить обратно… Мы задумались: почему бы не взять шефство над отделениями, где дети долго лежат и где им нечем заняться? И сейчас у нас с двумя московскими педагогическими вузами подписано соглашение. Группа, 41 человек, правда, одни девчонки, каждую неделю ходят в Филатовскую больницу, в центр Рошаля и центр Димы Рогачева, где дети с тяжелыми заболеваниями лежат подолгу. Они читают детям книги, показывают диафильмы, проводят мастер-классы. Что меня поражает? Что девочкам это нравится, им это нужно. И мы, конечно, поддерживаем их, как можем, ласковым словом, букетом цветов на 8 Марта или поздравлением с Новым годом. Самое большое удовлетворение они получают сами от того, что делают.

Мы не будем и не сможем работать со всеми больницами Москвы и Московской области, но это как круги по воде – информация расходится: эти девочки рассказывают своим по­дружкам, подружки рассказывают своим подружкам. И это очень позитивное движение распространяется само по себе.

– Новый партнер рубрики «Диалоги» – радио «Книга». И я хочу задать вопрос главного редактора этой радиостанции Егора Серова: «Сегодня для ребенка первостепенными становятся онлайн-среда, гаджеты, общение в интернет-пространстве. Как сделать печатную книгу более интересной, как соединить пространство интернета и нашу любимую добрую печатную книгу?»

– А. А.: А это нужно делать? С моей точки зрения, этот вопрос снят. Мы начинаем с чтения и чтением заканчиваем. И если люди хотят читать на телефоне, на iPad, а скоро появятся технологии, когда носителем станет воздух, и будет возможность читать через очки Google… Какая разница? Пусть читают. Если им понравится читать, то они начнут читать на всех носителях, включая любимые нами бумажные. Это первое соображение.

Главный вопрос – как научить воспринимать длинный художественный текст.

Александр Архангельский

Второе. Все прогнозы насчет того, что новое поколение не будет брать в руки бумажную книгу, не оправдались. Мы видим по мировому книжному рынку устойчивую закономерность: падение электронных продаж и рост бумажных, особенно в следующих поколениях. Сработал эффект переизбытка, отторжение от навязываемого продукта. Я повторяю: эта проблема – не проблема. Проблемой является привлечение людей к качественному сложному чтению, не к примитивному, простенькому (коротенькие истории, быстренький обмен записочками), а к развернутому высказыванию. Главный вопрос – как научить воспринимать длинный художественный текст? Если это есть, то всё остальное вторично. Печатная книга никуда не денется, сама найдет дорогу к сердцу и к тактильным ощущениям следующего поколения.

– М. В.: Чтение, о котором говорит Александр, – это не просто процесс усвоения информации. Когда ребенок берет свою первую книгу или когда молодая мама поет колыбельные, рассказывает потешки, детские стихи – это то, с чем ребенок начинает воспринимать культуру слова, входить в этот мир. И самое главное – не форма книги, а ее содержание и то, как родителями, бабушками и дедушками это слово передается, объясняется, с чем потом ребенок входит в жизнь.

Лучше, чтобы в раннем возрасте гаджетов было как можно меньше…

Мария Веденяпина

Ведь что бы ты ни рассказывал, какие бы замечательные стихотворения ни читал, если у ребенка в руках будет гаджет, то все твои старания будут абсолютно бессмысленны. Потому что все внимание будет уделяться только быстро меняющейся картинке. Поэтому по большому счету лучше, чтобы в раннем возрасте гаджетов было как можно меньше. В Германии, например, запретили до семи лет пользоваться компьютером.

– А. А.: А в Америке можно пользоваться любой формой, и при этом бумажная книга не исчезает. Гипотеза, что вхождение гаджетов в нашу жизнь приведет к тому, что следующее поколение не будет пользоваться бумажной книгой, не подтвердилась. В любую эпоху появляется что‑то новое сверхсовременное. Это новое сверхсовременное будет «тянуть одеяло на себя» от привычного и прошлого. Надо сделать так, чтобы прошлое было современным. Все проблемы решаемы на одном пути – не на пути запретов, а на пути мотиваций. Если не будет личной мотивации, если ребенок не ощутил, что ему лично по каким‑либо причинам читать интересно, то и чтения не будет.

– Как Вы считаете, какова роль школы в формировании будущего читателя? Каким должно быть преподавание литературы в школе?

– А. А.: Это как в семье. Если повезло с родителями, то вопрос решен заранее. А если не повезло? Так и с учителем. Если повезло, все остальное отпадает, можно даже не спрашивать. Если выдающийся учитель, то ему не нужны ни учебники, ни задания, он справится сам, главное – не мешать. Но поскольку выдающихся не так много, то надо систему строить. Когда вы строите систему, нужно искать баланс между необходимым и желаемым. Необходимо дать некоторый набор текстов, без которых мы просто перестанем понимать друг друга, с помощью которых мы шифруемся. Например, что значит быть русским человеком? Это значит прочесть «Му-му» и понять связь с великим освобождением крестьян, понять, что такое несвобода человека и что такое издевательство над человеком. Но необходимо втягивать современность, потому что есть современная мировая и русская литература. И самое существенное – надо идти через личное собственное творчество, т. е. небольшие творческие задания, не сочинение – до него надо дойти, – а творческие задания: попробуй написать этюд, сочини загадку, придумай сказку, напиши пародию на «Гарри Поттера». Это не будет выдающаяся литература в 99,99 %, но это будет большой читательский опыт вхождения через личное в литературу, который позволит нам не потерять подростка-читателя. Что касается сочинения: я был убежденным противником его изъятия из школьной программы, из школьной практики, а теперь опасаюсь его скороспелого возвращения. Постепенно, шаг за шагом. И только так.

– И в заключение – вновь о вопросах государственной важности. Концепция поддержки детского и юношеского чтения, безусловно, своевременна и необходима. Но какова судьба этой Концепции, вырастет ли она в программу, что сейчас с этим документом?

– М. В.: Мы надеемся, что вырастет. Жизнь покажет, потому что пока мне ничего не известно о ее статусе. Есть два варианта – либо то, что в долгих муках рождается, может в этих муках и кануть, а может быть, что‑то у нас все‑таки родится. Мы надеемся. Во всяком случае, есть какие‑то обнадеживающие факторы в пользу того, что концепция будет подписана.

Александр Архангельский, Светлана Зорина, Мария Веденяпина


Партнер рубрики:

Библиотека им. Некрасова

© Опубликовано в журнале «Книжная индустрия», № 3 (145), апрель 2017



Еще новости / Назад к новостям